(Журнал «Друг», для тех кто любит собак, №12, декабрь 2008)

Народную артистку России Ольгу Аросеву, конечно же, знают все. Смешная и экстравагантная пани Моника из «Кабачка 13 стульев», наряды которой обсуждали модницы всего Советского Союза, Люба из «Берегись автомобиля», инкассатор Анна из «Стариков-разбойников» – в фильмографии актрисы почти 60 ролей и почти столько же лет работы на сцене прославленного Театра сатиры, ведущей артисткой которого она остается до сих пор.

Большинство ее ролей в кинематографе были эпизодическими, однако именно они сделали актрису любимой миллионами зрителей. Что же касается четвероногого питомца Аросевой – леонбергера Патрика, то хотя он и не снимается в кино, но любовью своей хозяйки не обделен, и в жизни Ольги Александровны у него роль одна и исключительно главная.

ОСОБЫЙ СЛУЧАЙ

Когда мы с фотографом Еленой Фирсовой пробирались сквозь дремучие сосновые леса поселка Внуково к загородному дому прославленной актрисы, то заранее опасались знакомства с таким, прямо скажем, немаленьким псом. Воображение невольно рисовало зловещие картины встречи Патрика с прессой. Однако когда мы стали открывать калитку и прислушались в ожидании лая, то очень удивились: Патрик не издал ни единого звука, в отличие от других собак, усердно стороживших урожай на соседних огородах. Мы переглянулись…

«А что вы удивляетесь, – разрешила наши сомнения Ольга Александровна, встречая нас в доме, – Патя – пес домашний, живет со мной. У него даже комната своя есть, в доме под лестницей, диван его собственный. Можете взглянуть!» Живо отреагировав на предложение хозяйки, мы проникли в логово ее леонбергера: могучий Патрик царственно восседал на мягкой мебели, раза в три превосходя аккуратный диванчик в размерах. Пес, на удивление, демонстрировал дружелюбие.

– Ольга Александровна, выходит, леонбергера в сторожа Вы записывать не собирались?

– Почему же? Патрик – сторож хороший, все чует, что за забором происходит. Просто вас он «проспал», поэтому и голос подает сейчас, когда вы уже пришли. Пытается наверстать упущенное. А вообще, я вам скажу, он не какая-нибудь дворовая собака-пустобрех, не будет лаять на всех без разбора. Патя – очень умный. Сначала прислушается, оценит обстановку, а потом издаст возглас. Пойдет на кухню – «Ву-уф!» – значит, есть ему давай. Или в такой же манере напомнит, что пора на прогулку. Как будто пытается говорить, но пока у него получается только лаять.

– Но Вы ведь намеренно его «одомашнили». Так бы он коротал время в будке, и там его «Ву-уф!» было бы более уместно.

– Ну уж нет, Патрик – член семьи, я его с младенчества воспитывала так, чтобы он всегда находился рядом, а не мерз в будке. Он может где угодно ходить – на привязи его не держу: когда хочет, идет в сад, обожает спать на балконе, если в доме жарко. В саду у Пати – любимые места для малых и больших «дел», для разных игр. Сами видите, немаленький участок: есть, где развернуться такой собаке. Я вообще не понимаю, как можно больших собак держать в квартирах. Сколько раз в Москве наблюдаю одну и ту же картину: несчастные четвероногие ходят среди асфальта и бетона; нормальных скверов, чтобы элементарно выгуливать собак, почти не осталось, дворы все напрочь испоганили стройками.

– Тогда где же Вы присмотрели себе щеночка такой элитарной породы, как не в столице?

– Заводчица, действительно, жила в городе, однако первый раз с леонбергером я встретилась как раз здесь, во Внуково: мои соседи держали собаку этой породы. Уже тогда я заметила, в дополнение к притягательной внешности этого пса, какое-то его внутреннее достоинство. Узнала координаты заводчицы, сговорилась с ней и поехала смотреть на щенков. В картонной коробке их сидело шестеро. Я сразу обратила внимание на одного, с большой головой. Сказала, что он мне приглянулся. А заводчица мне в ответ: «Важно, чтобы и Вы ему понравились». Я ближе подошла, смотрю, он мигом вылез из коробки, пополз ко мне, буквально обнял меня лапочками, и я поняла: думать нечего, надо брать. Решила назвать его Патриком в честь автора пьесы «Как пришить старушку» Джона Патрика. Сразу же поехала с ним в зоомагазин, накупила плошек, еды, игрушек… В доме выделила ему место под лестницей: получилось что-то наподобие вольерчика. Сейчас там находится его КПП, откуда он наблюдает за происходящим на улице. Сидит на диване, смотрит в окно, провожает и встречает меня.

Первые дни в доме Патя с непривычки скулил, из-за этого поначалу спал у меня в ногах на кровати, но потом, по мере взросления, обрастал шерстью, ему становилось жарко, и кровать он стал игнорировать. Укладывается на нее только тогда, когда я уезжаю. Не представляете, как Патрик переживает: ложится на мое место, голову на подушку кладет, тоскует. Что говорить, пес умнейший, только что не говорит, а понимает все: интонации, чувства, слова. Но и сам очень подвержен смене настроения. Вот видите, сегодня на улице хмурится, Патя такую погоду не любит: либо целый день будет спать, либо слоняться по дому от безделья.

СОБАКА С ИСТОРИЕЙ

– И все-таки то, что леонбергер вольготно чувствует себя на хозяйской кровати, должно быть, не единственная его особенность. Чем еще Вас привлекли эти собаки?

– Во многом – своей историей. Я и сейчас стараюсь читать все о леонбергерах, если попадаются соответствующие статьи в журналах. И перед покупкой Патрика в моем распоряжении была разная литература об этой породе.

– Рассказывают, что леонбергеры обожают плавать. А как у Патрика обстоят дела с водными процедурами?

– Мне говорили, что эти собаки очень любят воду. Но Патя почему-то к плаванию относится без особого энтузиазма. Помню, я как-то спускала его в большой бассейн, он перепугался страшно, хотя я его держала за животик, как маленького ребенка, и он плыл. А вообще, у Патрика есть личный искусственный водоем, мелкий, «лягушатник», вот на его дно он с удовольствием погружается и сидит там в жару.

В этот момент я люблю с ним разыгрывать всякие сценки. Подхожу и громко говорю: «Ой, что это за жаба завелась в бассейне, что это за страшная рыжая жаба?! Где мой Патрик?!» Он тогда выходит, довольный, отряхивается, показывает, что любимая хозяйская собака – именно он! Кроме того, он любит хитрить, прятаться от меня за кусты и за деревья в саду. И тут я очень взволнованно начинаю: «Пропала моя собака, боже мой! Как я буду жить без моей любимой собаки?!» И тут же вижу: за каким-нибудь кустом Патя виляет хвостом от радости…

Мне иногда кажется, что он умеет улыбаться, возможно, я ошибаюсь, но уголки губ у него, действительно, приподнимаются. Он очень любящий пес. У нас в саду стоят качели. Я сажусь на них, а он становится за ними – качает меня лапой. Когда меня нет, то, как мне рассказывают, он кладет на сиденье любимую игрушку и грустно раскачивает ее…

КНУТОМ И ПРЯНИКОМ

– Ольга Александровна, между играми и забавами находится ли время для строгого воспитания Патрика?

– Вы знаете, эту цель я перед собой никогда не ставила. Правда, всегда хотела, чтобы моя собака понимала, что можно, а что нельзя. Патрик это хорошо усвоил. Например, очень любит гулять на поводке, обожает сопровождать моего водителя, когда тот выносит мусор за территорию дачи. Но при этом сам никогда не рвется за периметр, любопытства не проявляет, если услышит чужой лай. Да и я не сторонница того, чтобы Патрик бегал по деревне с дворовыми собаками.

– Неужели даже не наказываете его?

– Пожурить Патю, конечно, могу. Но чаще всего он сам чувствует, что виноват, и пытается загладить свою вину. Как-то руку случайно вывихнула из-за него. Так он безостановочно скулил возле меня, не отходил от моей постели, все время лизал больную руку и жалостливо на меня смотрел. Будто хотел сказать: «Не сердись на меня!»

– Я слышала, что Патрика Вы с собой буквально повсюду водите: и в театр, и в магазин. Возлагаете на пса охранные функции?

– Конечно, нет. Просто не хочу, чтобы он скучал в мое отсутствие, он ведь член семьи. Да Патя и сам любит выезжать в город. У нас даже джип специально для этого есть, где у Патрика – собственное место. На него поездки производят огромное впечатление, он же на даче ничего нового не видит. Регулярно ездим с ним на рынок, там он очень привлекает к себе внимание, пока мы стоим у прилавка. Народ интересуется, что это за порода такая. При этом Патя проявляет терпение, дает прохожим себя рассмотреть. Кстати, он ведь у нас титулованный. Его отец – чемпион мира и две его бабки – тоже чемпионки: одна в Финляндии, другая в Германии, и обе – Фани. Смотрю на него и думаю: «Патя, ты еврей, по-моему…»

Когда у меня вечером спектакль, то Патрик и мой водитель ждут меня в московской квартире. Правда, пес, попав туда в первый раз, конечно же, пометил все углы. То же произошло и в гримуборной, куда я его как-то привела. Но к артистам Патя относится уважительно. На даче у меня часто бывают коллеги по актерскому цеху, они с ним играют, бегают.

– Получается, Патрик подстраивается под Ваш распорядок. А Вам приходилось делать что-либо подобное по отношению к нему самому?

– В основном я приспосабливалась к его гастрономическим пристрастиям. В его юные годы пыталась всучить ему миску с сухим кормом. Он два-три дня поел, а потом так дал носом по этой плошке, что ее содержимое улетело прямо в потолок, и я поняла, что на этом все… В еде Патрик очень разборчив. Мясо из магазина не ест, питается только с рынка – свежатиной, обрезками разными, парным мясом. Конфеты любит, хотя ему их и не положено давать. Но если в шоколаде есть мармелад (а ведь не всегда знаешь, что внутри), Патя выплевывает его тебе прямо в лицо, если соя – то же самое. Ему подавай только шоколадную начинку. Очень любит борщ, макароны по-флотски, обожает соленые огурцы, арбуз, помидоры.

– Словом, капризы Вашего пса без внимания не остаются?

– А как же?! Это ведь он выбрал меня, когда подполз ко мне щенком: «Мама, я твой!» Вот и я обязана создать ему все условия для хорошей жизни. Я ведь все время хотела иметь большую рыжую мохнатую собаку. Мне такие всегда нравились, а гладкошерстных я не очень люблю. Хотя в детстве у меня был доберман-пинчер Рэкс. Я маленькая была, пыталась залезть на него, руками цеплялась – а он гладкий, и я не могла ухватиться. Может быть, все дело в этих воспоминаниях.

А вообще я считаю, что когда в доме есть собака, сам хозяин становится лучше, добрее. На мой взгляд, любое животное учит человека доброте, заботе о ближнем. А породная принадлежность любимца важна на уровне личных симпатий-антипатий хозяина. А уж о моде на питомцев даже говорить не хочу – это глупость. До Патрика у меня была приблудная беспородная собака Чапа. Сначала она жила у каких-то алкоголиков, которые привязывали ее проволокой, потом попала к нам. У Патрика, к счастью, не было такого тяжелого прошлого, и у нас ему живется хорошо.

ЖИЗНЬ И СЦЕНА

– Ольга Александровна, есть ли сейчас, на Ваш взгляд, юмористические программы, популярность которых можно сравнить с успехом «Кабачка 13 стульев»?

–Нет. Почему? Потому что они – плохие. И это не у меня надо спрашивать, а у тех, кто создает такие программы. С юмором у нас сейчас вообще катастрофа, он рассчитан на дикарей. То, что сейчас выдается за юмор, попросту украдено, те же «Новые русские бабки» – в прошлом Вероника Маврикиевна и Авдотья Никитична, знаменитый комический эстрадный дуэт. А какие тексты сейчас? Это ужас. Интеллектуального юмора вообще не стало. Все-таки в «Кабачке» он был изящным – польским, венгерским, что-то в сценарий мы включали из юмористических журналов. Смеялись над понятными всем проблемами: между детьми и родителями, начальником и бухгалтером. Комичные ситуации были переводимы на язык нашей жизни. Сейчас все иначе.

– Но Вы телевизор хоть иногда включаете? Что-то нравится?

– У меня есть «ящик» дома, но когда я его смотрю, у меня возникает ощущение, что мы в какой-то «зоне» живем, все время разбираем какие-то преступления, присутствуем на судах, узнаем о злоумышленниках. Если раньше в эфире было все о передовиках-колхозниках, то сейчас – об уголовниках, наркоманах и насильниках. Теперь я все знаю: как они готовят наркотик, как перевозят его… Даже фильмы об этом снимают и сериалы.

– А Вы думали, кого бы могли сыграть сейчас в кино?

– Бандитку играть я уже стара, проститутку – тоже, хорошего следователя – не уверена. Ощущение, что одни и те же актеры кочуют из одного сериала в другой: ты – хороший мент, ты – плохой убийца. Давайте вспомним Фаину Раневскую. Ну кого она могла бы сейчас играть? Бандершу, наркоманку? Не актерское кино сейчас стало. Надуманное, ради денег. И передачи тоже. Взять ту же «Фабрику звезд». Звезды Бог зажигает, а не фабрика делает.

– Тем не менее, у Вас, наверное, огромное количество предложений от режиссеров. Вижу, сценарии лежат…

– Предложений, действительно, много. Но роли, мягко сказать, странные. Например, сыграйте бабушку парализованную. Не буду! Сыграйте бабушку, но у нее ноги не ходят, она сидит в кресле. Не хочу! Только начинаешь советоваться с режиссером: может, бабушка встанет в конце фильма? Он сразу исчезает, не хочет связываться с такой артисткой. А бывают вообще комичные ситуации. Читаю сценарий, моя роль: «Входит Марья Петровна с омерзительной улыбкой на устах». Я тут же звоню ассистентке, в шутку говорю, что у меня не получится это изобразить. А она без всякого чувства юмора: «Ольга Александровна, Вы же такой мастер – потренируйтесь!»

– Выходит, отдушина для Вас – по-прежнему театр, в котором Вы трудитесь уже почти 60 лет?

– Театр я всегда считала серьезным делом. Все-таки кино – это искусство оператора, с помощью которого можно сделать что-то вместо актера, сыграть в кадре какой-то деталью. А театр требует полной актерской и режиссерской выкладки.

– В одном из интервью режиссер Юрий Любимов неодобрительно высказался о современных антрепризах. Вы как к ним относитесь?

– Хорошо. Хотя бы потому, что по нашим законам штатные театры раздуты   до невероятности, при этом заняты далеко не все актеры, а играть хочет каждый. Выручает антреприза, где комедийный актер может сыграть драматическую роль и наоборот, то есть попробовать себя в новом амплуа.

Конечно, это может быть не очень талантливый актер, да и требования к его игре не очень высокие. Но хороших антреприз все-таки много. И потом, начинающему артисту обязательно нужно играть в театре. Нельзя стать профессионалом после сериала, который снимается месяц, и поклонники считают тебя «звездой». Молодость уйдет, а мастерства так и не наживешь.

– Кстати, о поклонниках. Поговаривают, что один из них вывел для Вас новый сорт груши, которую назвал в честь пани Моники?

– Да, поклонника этого зовут Олег Леонидович, он фермер из Витебска. Сорт так и называется: «Пани Моника». Груша растет у меня в саду уже четыре года, но ни цветков, ни плодов не дает. Бывает, звоню селекционеру, смеюсь: «Олег Леонидович, я, наверное, не доживу, не попробую эту Вашу “Пани Монику”». Однако продолжаю надеяться, что она заплодоносит: уж очень хочется отведать!